разговоры с ростовщиками. Ворочаюсь, отмахиваюсь от воспоминаний, но они зудят внутри, отзываются ноющей болью.
Утром меня выворачивает наизнанку, кружится голова. Надо дойти до рынка, купить у девчонки склянку. Говорят, любую болячку лечит.
Каждый шаг дается с трудом. Медленно добираюсь через толпу до ее прилавка. Даю девчонке золотой. Она растерянно пытается вернуть мне монету.
– У меня и сдачи столько нет.
– Не надо сдачи, оставь себе, – тяну руку за склянкой.
– Не могу я с больного человека лишнее брать, – чуть не плачет. – Так забирайте, вам ведь нужно, – сует мне в руки склянку вместе с золотым. – Только пусть кто-нибудь из близких вам в ложку накапает, так надо.
Внутри жжет все сильнее. Домой, надо домой. Отлежусь, оклемаюсь – и вон из этого паршивого городишки. От боли темнеет в глазах. Хватаюсь за ограду, чтобы не упасть. Земля неодолимо тянет к себе, я оседаю на каменную брусчатку, не чувствуя осенней сырости и холода.
– Тетенька, не умирайте, тетенька, – девчонка стоит надо мной, размазывая по худым щекам слезы. – Вам обязательно поможет, всем помогает. Я вам накапаю, да из моих рук не сработает, надо, чтобы кто-нибудь из близких вам эту настойку дал. Или кому вы доброе дело сделали. Есть же хоть кто-то, кого вы любите?..
Мысли путаются. Кружатся чужие лица, мерещится тощая собака – вздрагивая шелудивыми боками, она бережно берет хлеб с девчонкиной руки, благодарно виляет хвостом и, оглянувшись, с укоризной смотрит мне в глаза. Окружающий гомон исчезает, и меня окутывают холод и темнота. Я вязну, тону в небытии, и где-то далеко-далеко затихает и гаснет мамина колыбельная песня.
– Прянички, имбирные прянички! Подходи кому пряничка!..
Паук Яры
Сергей Резников
г. Новоалтайск
Яра любила наблюдать за Макли. Рыжий карлик-шут вертелся колесом, забавно водил крупным с горбинкой носом, сыпал колкостям направо и налево.
– Ой, величество, у вас парик съехал! – визжал Макли.
– Не смешно, – отец Яры хмуро уставился в пустой кубок. Покрытое шрамами лицо скривилось, глаза сверкали из-под седых бровей.
Не до шуток было королю Дженнеру, половину земель захватил Вийлан Могучий, а вторая половина трещала по швам из-за голода, поборов да неверности наместников.
– А я ведь говорил! – с подвизгиванием продолжал шут, – король-то ненастоящий, настоящего давно ордландцы стрелою в зад…
– Довольно! – приказала Лия, мать Яры. Как всегда, элегантная, лёгкая. В розовом, будто лучащемся светом платье и с локонами золотистых волос, рассыпанными по спине, она выглядела, как и должна выглядеть настоящая королева. В её взгляде смешались пламя и лёд. Красивая, но жёсткая, будто скала. – Вон отсюда, шут! Сейчас приедет брат короля, мы ждём его с минуты на минуту. И твои ужимки неуместны!
Макли вылетел из зала, будто стрела из арбалета. Он отлично знал, каким бывает король Дженнер во гневе, но меньше всего на свете хотел нарваться на гнев королевы Лии.
Яра перестала смеяться, и ей стало немного не по себе. Мать с отцом сидели такие напряжённые, будто и не помощи ждали, а чего-то другого. Неприятного.
Маленький паучок затаился в Яриной белокурой головке. Так всегда, когда взрослые печалятся и злятся – он появляется и колет.
– Можно, я пойду поиграю во дворе? – пискнула она.
Лия молча кивнула, а Дженнер всё продолжал глядеть в кубок, будто высматривал там свою судьбу.
Яра прошла мимо суровых стражников, один из которых услужливо приоткрыл дверь. Девочка вышла из зала, пробежала несколько коридоров и лестниц и вскоре оказалась во внутреннем дворе.
Ей сразу стало лучше. Здесь пахло цветами, плескался фонтан, дул лёгкий ветерок. Не то что в тронном зале, где пахло потом, вином и тревогой.
Забывшись в играх и мечтах, она внезапно очнулась от криков и лязганья стали. А затем с террасы упал воин. Сверзился прямо во дворик, неподалёку от скамейки, где сидела Яра. Она смотрела, как он пучит глаза, пытаясь вырвать стрелу, торчавшую из шеи. Слушала его хрипы, видела кровь, сочившуюся из-под шлема, и не понимала, что происходит.
Потом, кинув взгляд наверх, увидела отца, которого теснили к парапету трое воинов в незнакомых синих доспехах. Король Дженнер пока держал блок мечом, но будучи без щита и в лёгкой кольчуге, наверняка уже получил серьёзные раны.
– Беги, Яра! – хрипло прокричал он.
А она стояла и смотрела, не веря свои глазам, чувствуя, как улетает из-под ног всё, что казалось таким незыблемым. Уютный дворец, строгие, но любящие родители. Кто-то будто провёл ножом между ней и прошлой жизнью, и лезвие этого ножа со скрежетом отделило прошлое от ужасного настоящего.
И вскоре она поняла, кто хозяин ножа.
Брат Дженнера. Рэйт. Такой не похожий на грубого бородача отца – щеголеватого вида, длинноволосый, с голубыми глазами, в дорогих сияющих доспехах, он походил на героя из книжек, что читала Яра. Только сейчас, важно шествуя по террасе, он вёл себя совсем не по-геройски, пока солдаты добивали отца.
– Мой брат устал править, – произнёс он, обращаясь к кому-то за спиной. – А страна погрязла в войнах и разрухе. Я всё исправлю! Не надо больше крови.
Рэйт картинно поднял руки и отбросил меч, тот с лязганьем проехал по каменному полу террасы.
– Тварь, – прохрипел Дженнер, в грудь которому упёрся клинок одного из убийц в синем.
Рэйт будто нехотя обратил внимание на брата.
– О, Дженнер, извини, что так вышло. Но твой финал для меня ясен давно. В грязь тебе дорога. Лию вот только жалко…
Яра почувствовала, как что-то вырывается у неё изнутри. Паучок не просто вернулся, он разбух, готовый выскочить из головы, сожрать всё вокруг. Паук питается горем и смертью, поняла Яра. А затем она закричала.
– Не смей трогать папу с мамой!
Ей показалось, что это прозвучало очень громко и грозно. Но на Рэйта крик такого впечатления не произвёл. Его льдистые голубые глаза впились в Яру, жадно изучая её, будто проникнув внутрь. В этот момент Яре показалось, что во взгляде Рэйта промелькнул страх. Может, он почувствовал паука?
– Извини, Яра. Так уж вышло. Кто-то был должен прийти и исправить их ошибки. – Он кивнул в сторону хрипящего Дженнера. – Они хотели полумер, но полумеры сейчас не помогут. У нас на кону жизни сотен тысяч.
Он повернулся к солдатам и провёл ребром ладони по своему горлу.
– Сволочь! Будь ты проклят! – закричал Дженнер, но его крик тут же потонул в предсмертном хрипе.
– От девчонки тоже избавьтесь, –
